Свои сатирические, острой социальной направленности сказки, в стиле басен Эзопа только в прозе, Салтыков-Щедрин (Салтыков – фамилия, а Щедрин – литературный псевдоним) начал писать на склоне лет, в основном, в первой половине восьмидесятых годов XIX века. Пройдя «огонь» ссылки, «воду» понимания творящихся вокруг беззаконий и притеснений, а также «медные трубы» государственной службы и славы от уже написанных романов, Михаил Евграфович с его пылкой, совсем еще юной душой, не мог остаться в стороне и совсем в гоголевском стиле, но только еще более уничижительно и беспощаднее, бичевал людские и общественные пороки.
Не случайно для своей политической сатиры Салтыков-Щедрин выбрал жанр сказки. Именно сказка, особенно в случаях широкого использования эзоповского языка и животных, в которых легко угадывались черты целых слоев общества, его элиты, а иногда и отдельные личности, дает возможность преодолевать препоны цензуры, да и предотвращает возможные гонения, если бы все это писалось открыто в виде памфлетов и/или статей. Но сказка накладывает и некие ограничения, большинство из которых Михаил Евграфович обходил, а другие, наоборот, брал на вооружение.
К примеру, правило хорошего конца у сказки, Салтыковом-Щедриным не соблюдалось. Его сказки заканчивались, как минимум, грустно или как смех сквозь слезы, но по большей части трагично. Поэтому его сказки необычны и полны суровой жизненной правды, правда сильно преувеличенной и частенько доводимой через гротеск до абсурда в своей фантасмагоричности. Или обязательное противостояние Добра и Зла, сатириком переводилось в парадигму борьбы интересов власть предержащих и трудового народа, основу которого во времена Салтыкова-Щедрина составляло крестьянство, только недавно освобожденное из рабства юридически, но морально сохраняющее внутреннее «рабство». В отличии от сказочных стандартов он одинаково относился к своим персонажам, считая их одинаково виновными в сложившейся в обществе ситуации.
Михаил Евграфович широко пользовался народным языком и фольклором, его сказки полны афоризмов и эвфемизмов и не случайно его издатели прозвали их сказками для «детей изрядного возраста», которые еще имеют возможность стать активным гражданином своей страны.
|
