Может ли быть что-то общее у советского школьника Михаила Питунина и Александра Сергеевича Пушкина?
На этот вопрос пытается ответить пьеса Михаила Хейфеца «Спасти камер-юнкера Пушкина».
Пьеса-рассказ Миши Питунина о его жизни, и о Пушкине, которого он с детства невзлюбил. С того дня, как воспитательница в саду лишила его самой желанной машинки – подъемного крана, потому что маленький Питунин по неосторожности заявил, что не любит Пушкина. А Пушкина не любить нельзя.
В данном контексте это символ стереотипного мышления и стереотипного же представления о культуре. Любить Пушкина необходимо для того, чтобы быть принятым в обществе, стать «своим». Конечно, от настоящих Пушкина, Чайковского и Репина в этом контексте не остается ничего.
В жизни Питунина не появляется образа педагога, который заставил бы его интересоваться жизнью Пушкина и его произведениями – герой делает это сам, наперекор штампованному мышлению своих учителей.
Он пытается найти ответ на вопрос, можно ли было спасти Пушкина от смерти на дуэли, и если да – то от кого спасать? Читает его произведения.
Этот вопрос задает не только Питунин, но и автор – от кого спасать Пушкина? От Дантеса? Или учителей и воспитателей, которые превращают Пушкина из живого человека в гипсовый памятник самому себе?
Мы видим две судьбы, идущие рядом – Пушкина и обычного парня Миши Питунина.
Постепенно перед читателями возникает два образа Пушкина. Один – человек, поэт, дуэлянт, острый на язык и наживший себе за это немало врагов, а другой – «официальный», как символ официальной культуры.
Жизнь героя довольно стереотипна. Учился, служил в армии, работал на заводе. В итоге сам признает, что главным в его жизни были эти самые размышления о Пушкине.
Между тем наступают 90 ые, и стереотипная культура гипсовых Пушкиных и Чайковских рушится.
Однако оказывается, что даже официальная, «гипсовая» культура, которую поддерживали воспитатели и учителя Питунина все-таки лучше, чем полное ее отсутствие. Новому миру «новых русских» Пушкин не нужен ни в каком виде. И новым хозяевам жизни, таким как школьный хулиган Сека и его друг, Пушкин тоже без надобности.
Питунин не в состоянии найти себе места в этой реальности и в итоге сливается с тем лучшим, что было в его жизни – с образом Пушкина. Когда к финалу мы перестаем понимать, где Питунин, а где Пушкин.
Однако остается открытым вопрос – от кого же нужно спасать Пушкина.
|
